Словом, как ни крути, на дружбу их отношения никак не тянули, а если Сэм и был готов поделиться с кем-то своей сумасбродной историей, то только с другом, а не просто с приятелем, который фамильярно хлопал его по плечу после второй выпитой рюмки.

Короче, и Крейга Джонса пришлось вычеркнуть. За все годы, прожитые в Джанкшен-Сити, Сэм обзавелся лишь двумя достаточно близкими друзьями, один из которых был врач, а второй – полицейский. Однако Росс Фрейм, ассистент доктора Мейдена, воспользовавшись случаем, в самом начале 1989 года перебрался в Гранд-Рапидз, где стал высокооплачиваемым семейным врачом. А Том Уайклиф с первого января перешел в управление дорожной полиции штата Айова. И с тем и с другим Сэм с тех пор не общался – друзей он заводил с трудом, да и сохранить их, как выяснилось, толком не умел.

И что ему оставалось делать? Ответить на этот вопрос Сэм не мог. Но он точно знал, что одно только упоминание имени Арделии Лорц действует на некоторых жителей Джанкшен-Сити, как красная тряпка на быка. Он знал также – или думал, что знает, – будто видел Арделию Лорц воочию, пусть даже она и явилась с того света. Сэм не мог даже утешить себя мыслью, что на самом деле познакомился вовсе не с Арделией Лорц, а с ее родственницей или даже с какой-нибудь полоумной самозванкой. Потому что…

Мне кажется, что я столкнулся с призраком. Возможно, даже не с одним. Мне кажется, сама библиотека тоже предстала передо мной в том виде, какой была в то время, когда Арделия Лорц, действительно заправляла в ней. Должно быть, именно поэтому она показалась мне такой зловещей. На путешествие во времени это не похоже – во всяком случае, я представлял его иначе. Скорее это смахивает на кратковременное пребывание в преддверии ада. Хотя и случилось на самом деле. Я убежден, что вся эта история мне не пригрезилась.

Сэм нервно забарабанил пальцами по столу.

Но откуда она мне звонила? Неужто и на том свете есть телефоны?

Он уставился на список вычеркнутых имен, затем выдрал желтый листок из блокнота. Смял его и выбросил в мусорное ведро.

Не следовало тебе ввязываться в эту историю, продолжало звучать в уголке его мозга. Но он все-таки ввязался. И что теперь? Позвони одному из тех, кому можно доверять. Россу Фрейму или Тому Уайклифу. Сними трубку и позвони.

Но Сэму не хотелось звонить им. Не сегодня по крайней мере. Он понимал, что проявлял малодушие, вызванное отчасти суеверием – уж слишком много неприятностей доставил ему телефон в последнее время, – но чувствовал себя слишком усталым и разбитым, чтобы с этим бороться. Вот если он как следует выспится (а Сэм не сомневался, что с включенной настольной лампой проведет ночь спокойно), то утром, на свежую голову, наверняка придумает что-нибудь стоящее. Более того, он попытается наладить отношения с Наоми Хиггинс и Грязнулей Дейвом… только сначала не мешало бы узнать, что именно послужило причиной разрыва их отношений. Если удастся, конечно.

Глава 9

Библиотечный полицейский (I)

Спал он и впрямь как убитый. Без сновидений. Уже утром, в душе, его вдруг осенило – так случается порой после хорошего отдыха, когда мозг еще не забит всякой ерундой. Так вот, Сэм неожиданно сообразил: ведь библиотека вовсе не единственное место, где можно почерпнуть сведения из истории города. Более того, учитывая, что Сэма интересовали сведения о событиях не столь давних лет, место это было даже и не лучшим. – «Газетт»! – выкрикнул он, смывая с головы пену.

Двадцать минут спустя он уже сидел в кабинете полностью одетый и потягивал кофе. Перед ним снова лежал раскрытый блокнот, в котором Сэм набросал следующее:

В этот миг у дверей позвонили. Сэм встал и взглянул на часы. До половины девятого, когда он обычно выходил из дома, оставалось всего несколько минут. Сэм уже решил, что вместо обычного перерыва на чашечку кофе забежит в редакцию и просмотрит старые выпуски. Какие именно? Нащупывая в кармане мелочь для мальчишки – разносчика газет, он продолжал ломать голову над этим вопросом, когда звонок прозвучал вновь.

– Иду, Кейт! – крикнул Сэм, подходя к двери и хватаясь за ручку. – Не пережги мне звон…

Задрав голову, он увидел за занавеской, прикрывавшей прозрачную панель двери, здоровенную тень, совершенно не походившую на хрупкого Кейта Джордана.

Липкие пальцы ужаса сдавили горло Сэма. Ему не надо было смотреть на лицо: легкая занавеска не могла скрыть зловещих очертаний до боли знакомой фигуры… и полушинели, конечно. В ту же секунду Сэм ощутил во рту тошнотворно-сладковатый привкус солодки. Он быстро отпустил дверную ручку, но все-таки – на мгновение – опоздал. Язычок замка щелкнул, дверь резко распахнулась внутрь, и Сэм отлетел в кухню. Нелепо размахивая руками в попытке удержать равновесие, он уронил пальто с вешалки.

Вместе с Библиотечным полицейским в прихожую ворвался холодный воздух. Исполин спокойно и не спеша прикрыл за собой дверь. В руке он держал свежий номер «Газетт», скатанный в трубочку. Приподняв ее, как жезл регулировщика, Библиотечный полицейский сказал:

– Я принес вашу газету. – голос его звучал как-то глухо, словно доносился издалека или через толстенное стекло. – Хотел расплатиться с мальчишкой, но тот почему-то убежал. Куда-то спешил, должно быть.

С этими словами он вошел в кухню. Сэм смотрел на него широко раскрытыми, полными ужаса глазами; точь-в-точь как насмерть перепуганный Растяпа Саймон на плакате.

Мне все это грезится, подумал Сэм. Либо я вижу кошмарный сон, по сравнению с которым предыдущий – ничто.

Но это не было кошмарным сном. Точнее, кошмарным – да, но не сном. Какое-то время Сэм, правда, еще тешил себя надеждой, что он просто сошел с ума. В помешательстве, конечно, радости мало, но ничто на свете не могло быть ужаснее этого человекообразного чудовища, принесшего с собой леденящий холод.

Дом Сэма, выстроенный по старым образцам, отличался высокими потолками, однако Библиотечному полицейскому пришлось пригнуться, чтобы войти, да и теперь, в кухне, верх его серой фетровой шляпы почти касался потолка. А это означало, что ростом он был выше семи футов.

Одет он был в полушинель цвета свинцового сумеречного тумана. Кожа отливала мертвенной белизной. Лицо неподвижное, точно маска. Этот человек не знал ни доброты, ни пощады. Жесткая линия стиснутых губ вдруг напомнила Сэму первое впечатление при виде закрытой двери здания Библиотеки: трещина на лице гранитного утеса. Глаза полицейского были как крохотные серебристые дырочки, пробитые мелкой дробью. Вывернутые веки воспалены, и казалось, вот-вот начнут кровоточить. Ресницы вообще отсутствовали. Но самое страшное заключалось в том, что лицо это было до странности знакомо: да, Сэм его уже видел. Сэму уже приходилось ежиться под этим свирепым, пронизывающим насквозь взглядом, а где-то в отдаленном уголке мозга звучал голос, который повторял, чуть шепелявя:

– Пойдем с-со мной, с-сынок… я полит-сейский. Зигзагообразный шрам пересекал его лицо именно так, как и представлял Сэм: тянулся через всю левую щеку, проходил под глазом и исчезал за переносицей. Если бы не шрам, то это и был бы тот самый человек с плаката… Или нет? Сэм не был твердо уверен.

– Пойдем с-со мной, с-сынок… я полит-сейский. И тут Сэм Пиблс, звезда «Ротари-клуба»… намочил в штаны. Сэм почувствовал, как горячие струйки потекли по ногам, но и это показалось ему сущей ерундой. Лишь одно сейчас имело для Сэма первостепенное значение: у него на кухне находилось чудовище, причем – и именно это представлялось Сэму самым страшным – лицо монстра было ему знакомо. Он даже не пытался спастись бегством. Такое ему и в голову не приходило. В воспаленном мозгу Сэма замелькали давно забытые видения. Он вдруг снова стал ребенком, мальчишкой, которого застигли (нет, эта книга не «Помощник оратора») на месте преступления. Вместо того чтобы (нет, эта книга не «Любимые стихотворения американцев») удрать, Сэм сложился в три погибели и свалился между двух табуретов, прикрывая голову руками. (эта книга…) – Нет, – еле слышно выдавил он. – Пожалуйста, не надо меня наказывать! Умоляю, не трогайте меня… Я исправлюсь…